Записки авантюристки

Глава 1
Я, моя семья и всё такое.

Я вертелась у зеркала, как юла. Другого сравнения подобрать просто не могу. То так повернусь, то так. Словно на первое свидание собираюсь. А на самом деле всё далеко не так. Точнее, собираюсь-то я на свидание, но только для того, чтобы сказать: «Между нами всё кончено». Ну, естественно, я скажу это более мягко и красиво, разобью это простое предложение на двадцать сложных и завихристых, чтобы когда он понял, что я сказала, я либо уже уехала, либо давно сидела дома. Он мне позвонит, – почему бы и нет? Все мне звонили – обязательно спросит, почему я его бросаю, может быть, разозлившись, скажет, что сам хотел меня бросить. Ну, это, конечно, не правда. Когда мужчина заявляет, что хотел вас бросить уже после того, как услышит эту же фразу от вас и спросит почему, значит, он просто врёт, стремясь сохранить гордость.
Почему между мной и им всё кончено? Ну, это сложно объяснить. Скажем просто, я поняла, что он не моя половинка. Звучит глупо, зато нечто подобное можно использовать в своих объяснениях.
–Мила!! Милка!!! – Это папа. Он не терпит имени Люда, называет меня только Милой. Мне интересно, почему ему на ум никогда не приходила звать меня дочкой?
–Ну что? – раздражённо отзываюсь я. Мне через пять минут выходить.
–Милка! Пива хочешь?
Я уже рычу на собственное отражение. Вот блин, папаша достался. Убейся на месте! Он бы ещё мне стаканчик-другой водки предложил.
Но тут я слышу звучный оклик матери, слов, к сожалению, не разбираю. Понятно, папа опять налился пивом. Выдал себя. Если бы сейчас не заорал, мамуля, наверно, и не узнала, что он напился. Я, впрочем, тоже.
Быстро надеваю туфли, хватаю сумочку и выскальзываю из квартиры. Только потом вспоминаю, что оставила на столике ключи от входной двери, но махаю рукой: все дома, откроют.
Главное, опаздывать нельзя, а то Андрей вдруг заподозрит не то. Точнее, тогда он то и заподозрит, а вот мне не надо, чтобы он это заподазривал.
В автобусе я ещё раз прокрутила в мыслях примерные слова и предложения, что должны пролиться на голову Андрея. Заранее его жалея, я вышла к нашему любимому ресторану и замерла в его ожидании.
Сегодня бедный Андрюшенька припоздал, зато притащил букет цветов непонятного происхождения, но безумно красивых.
–Прости, я опоздал.
Я милостиво кивнула, и мы вошли в ресторан. В меню я нарочито быстро выбрала блюда. Желая покончить со всем быстрее, я не заказала ничего, кроме минеральной воды и фруктового салата.
Так, уже удивлённо глядит на меня. Естественно, раньше я ни под каким видом не пила минеральную воду. Кстати, он третий, кто обратил на этот жест внимание, даже льстит.
Когда заказ был принесён, я со скоростью пулемётчика уничтожила свою порцию. В то время, когда Андрей жевал только пятую ложку салата, в моей тарелке была абсолютная пустота. Да, надеюсь, никто не обратил на меня внимания. Кроме Андрея, конечно же.
–Мил, что-то ты сегодня странная. Ты не заболела?
Какие вы все предсказуемые! Да ладно, мне же на руку!
–Можно сказать и так, – нарочито медленно говорю я.
–Чем?
–Да так…
–Чем? Ну, грипп, ангина… рак?! нет? ВИЧ?
–Типун тебе по язык, – возмущённо восклицаю я. Кстати, возмущение не поддельное: никто из моих бывших даже рака не предполагали, а этот!
–Тогда что?
–Так, – говорю, помешивая ложечкой уже несуществующий салат. – Понимаешь. Я вот тут думала. О себе. Ну, понимаешь? – здесь нужен долгий взгляд, чтобы он кивнул. Ну он, естественно, пока не понял. – Так вот, о тебе я тоже подумала. И решила. В общем, я решила, что мы с тобой похожи на… стакан и вилку.
–На кого? – его лицо вытягивается от удивления.
Да, сравнение неудачное. Гораздо лучше подошло, скажем, роза и василёк. Нет, роза и тюльпан. Впрочем, кажется, он даже такое сравнение не понял.
–На стакан и вилку. Ну, подумай, стоит себе стакан на столе. К нему подносят вилку. И?
–И?
Да, и правда, что же «и»? Стоило всё же основательно отрепетировать дома. Какая-то вилка, стакан какой-то. И почему он вдруг таким тупым сделался? Или я что-то пропустила?
–И что стакан? Он молчит.
–Конечно, молчит! Стаканы не разговаривают, – фыркает он.
Да, Милка, вся идея катится псу под хвост. А ведь предупреждала тебя, репетируй перед зеркалом! Сочиняй заранее. Нет, захотелось пофантазировать на месте! Ясно дело, что стакан молчит…
–Ты не понял, – пытаюсь сказать это очень безнадёжно. – Молчит – это в фигуральном смысле. Основной смысл тут вот: зачем ему вилка? Объясни, зачем стакану вилка?
Андрей молчит. Ладно, с молчавшим стаканом выплыли. Теперь до него доходит понемногу.
–Вот поэтому я и подумала, о себе. Ну, и о тебе, конечно. Лежала, думала. Думала и лежала. А потом пришла к выводу, что мы с тобой, как роза и тюльпан. Понятно?
По его глазам было видно, что нет. Но я этого и добивалась!
–Ладно, Андрей, пошла я. Пошла…
Вышла из ресторана я быстро. Уже на улице я расхохоталась. Да, молчавший стакан и вилка стоили этого!
Домой я ехала в приподнятом настроении. Немного омрачало его только одно: Андрей и не думал перезванивать. Впрочем, может, он и впрямь тугодум, а я не заметила? Всё-таки только две недели знакомы.
Дома, поднимаясь по подъезду, я на каждом пролёте тормозила, вытаскивала из сумочки «Samsung», но никаких SMS или пропущенных звонков не было. Ладно, может, он на домашний позвонит!
Поднявшись, я стала рыться в сумочке. Так, зеркальце, мобильник, какой-то древний блокнот, платок, что-то ещё мятое, кошелёк. Чёрт, а где же ключи!
Балда! Я шлёпнула себя по лбу, едва не выронив сумку. Я же их оставила. И я нажала на звонок. Он довольно долго разносился по квартире, но открывать никто не спешил. Я нажала ещё раз, потом ещё, потом ещё, ещё и ещё.
Чертыхаясь, я схватила телефон и позвонила себе на домашний. Из квартиры глухо было слышно, как надрывается аппарат, но дверь мне не открыли не через секунду, не через минуту.
Отсоединившись, я вновь нажала на кнопку, вновь затрезвонил звонок и вновь никто не открывал! И тут запела голосом Лолиты трубка. Обрадовавшись, я перехватила мобильник поудобнее, даже не взглянув кто это.
–Алё!
–Слышь, я так и не понял, это что, мы расстаемся!
Андрей! Вот блин, нашёл когда звонить.
–Ага, – бурчу я.
–Значит, мы расстались!
–Не мы, а я с тобой, – я начинаю раздражаться.
–Хорошо, а почему?
Вот здесь я должна ответить что-то ласковое и утешительное, однако, находясь на гране нервного срыва, я рявкаю:
–По кочану и по капусте!
С щёлканьем выключаю телефон, зло пинаю дверь ногой и спускаюсь на лестничный пролёт. Ну, если сейчас и мама…
Но телефон у мамули оказался, на удивление, не выключенным, и абонент спокойно ответил:
–Да, родная?
–Мама, – начинаю шипеть я. – Почему дверь закрыта?
–Так дома никого, – спокойно говорит мамочка.
–Хорошо. А почему дома никого?
–Потому что там никого нет.
Нет, видали родственничков! Да они дочку свою в могилу сводят!
–Хорошо! – я всё-таки сдерживаюсь и не ору на весь подъезд. – А где вы сейчас?
–Как где? У стоматолога. Папочка на проверке, – это мама произносит таким язвительным тоном, что губы у меня невольно растягиваются в улыбку.
–Понятно. Наказание высшей строгости? – спрашиваю уже весело.
–Конечно. И не скули, ты же мужчина! – это она явно папочке: он до смерти боится стоматологов, как маленький.
–Слушай, не ты же идёшь к нему, – пыхтит папулька где-то на заднем плане.
–Я хотя бы не дрожу, когда сижу на приёме, – парирует мама и уже обращается ко мне: – Милка, ты бы не могла кастрюлю помыть, я не успела.
–Нет, не могла.
Мама замолчала. Пока молчание не переросло в причитания о подрастающем поколении, спешу пояснить:
–Я забыла ключи, а вас нет.
–Понятно. А Серёжа? – по тону понимаю, что я миновала очень страшной бури.
–Ма-ам! Какой Серёжа! Он в Питере отдыхает!
–Точно, совсем забыла.
–А меня вы уже лет десять никуда не отправляете отдыхать, – решила всё же я кольнуть мамочку.
–В следующем году полетишь ты! – пообещала мама. Да, знаем мы такие обещания.
–Хорошо, мам. Целую, только вы быстро!
–А к нам не хочешь?
–Нет, – твёрдо отрезаю я. Дантистов я не боюсь, но больницы мне не нравятся.
–Ну и ладненько. Мы быстро!
Я взглянула на телефон, с сожалением заключила, что батареи нет совсем и выключила его вовсе.
Да, думаю, не повезло папе. Он стоматологов боится с детства, когда ему зуб вырывали. Тогда ему что-то сделал не то, потом ещё стоматолог умудрился уронить на папин палец какие-то тяжёлые щипцы, отчего палец два дня был красным и ужасно ныл. Плюс к этому, когда ему пришлось доделывать вырывание зуба, стоматолог рассказал страшную историю, что в какой-то больнице на стоматологическом кресле какой-то мужик умер.
–Вот ведь бывают специалисты! Ничего не умеют, а лезут! – ворчал стоматолог, а в это время рассматривал какой-то инструмент тупым взглядом, как будто видел его впервые.
Папа рассказывал, что в тот момент ему вдруг захотелось пихнуть врача и убежать, оглашая коридоры поросячьим визгом. Поэтому ему нет наказания хуже, чем приём у стоматолога.
Где-то через час вернулась мамуля с довольным папочкой (причём абсолютно трезвым): зубы его оказались в полном порядке, включая и один золотой, поставленный лет пятнадцать назад.
Я с наслаждением зашла домой, пошла в комнату, переоделась. Тут зазвонил телефон.
–Милка! Тебя! – заорал на всю квартиру папочка.
–Хорошо! – откликнулась я так же громко и взяла трубку в комнате. – Слушаю.
В трубке возмущённо заклокотал голос Андрея:
–Мил, я не понял, причём здесь капуста!

Ну не могут пацаны такими тупыми быть... Но смешно... Особенно последняя фраза. Как твоя героиня выдержала этого гения? Я бы после третьей минуты знакомства свалила...

Могут! Ещё как могут! Хотя... если ты пацанов из нашей группы не видала, значит, для тебя не могут...

Вдруг до меня дошла потрясающая мысль!!! Первое предложение начинается со фразы "Глава 1" !А где глава два...
Критика: слушай:
ВЕЛИКОЛЕПНО!!!!! МОЙ любимый стиль. Никакого серьёза. Короче если кому-то рассказ не понравился я в ауте... Видимо он написан специально для меня.....

Где глава вторая? Спроси меня...

Глава 2
Поиск новой жертвы

–Побежали через речку! – восклицает дядя Лёва.
Я, естественно, соглашаюсь. Мы бежим по воде, а она гладкая, как шёлк. Наконец, перебегаем речку и замираем на берегу. Дальше идёт лес, странный, будто из поролона. Навстречу к нам выходит Мишка Васильков. Увидев нас, он бешено начинает махать рукой и орать:
–Мила!! Смотри, что мне Лариса Анатольевна дала!
И он начинает вертеть огромным свистком, который и в рот-то не засунешь. Мы вместе начинаем его разглядывать. Потом Мишка начинает им свистеть, но звук вылетает какой-то странный, на свист и не похожий. Потом дядя Лёва вдруг кричит:
–Стоять! Синий «седан» немедленно остановитесь!
Мишка куда-то исчезает, я смотрю на дядю Лёву, который уже женским голосом орёт:
–Гады! Сволочи!
Я сморю на него с удивлением, а потом… просыпаюсь.
Смотрю в потолок под бесконечные выстрелы. Опять папа включил на полную громкость телевизор.
Я лениво встала. Как хорошо, что никуда не надо идти! Зевая, одела старый поношенный спортивный костюм и вышла на кухню. Там, в самом плохом расположении духа уже находилась моя мамуля. Увидев меня, она кивнула. Я, чувствуя спиной жгучий взгляд, открыла холодильник, достала колбасу и быстренько сделала бутерброд.
Вышла в зал. Ох ты, Боже мой! Какой телик! То-то мама в таком настроении! Папа режется в стрелялки в компьютере. А это очень плохо! Если от телевизора его оторвать можно, то от компа никак не оторвёшь, хоть тресни вон той хрустальной вазой. Толку будем мало. Да и не треснешь ты. Во-первых, вазу жалко. Во-вторых, папа всё равно смахнёт осколки, пробурчит что-то о вечно путающихся под мышкой родственничков и продолжит играть. А те выстрелы, выкрики - это заставка такая, папуля никогда не хочет её пропускать. А может, просто не знает, что "пробел" надо жать...
Я с важным видом убрала громкость на колонках. Папуля даже не обратил на это должного внимания. С облегчением – в прошлый раз после подобной попытки он сильно на меня наорал, правда успокоился под жёстким взором мамочки – вздохнув, я схватил бутерброд поудобнее, плюхнулась на диван и… заорала.
Заорала я так, что перекрыла папин возглас:
–Стоять, мент с автоматом!
Папа удивлённо повернулся, я подскочила, провела рукой, вскрикнула, дотронувшись до больного места, но ничего не было.
–Мил, ты чего? – удивлённо спросил папа.
–Дочка, что такое! Папа застрелил тебя вместо своих ментов? – влетела мама.
Я промолчала секунды три, потом тихо сказала:
–Я на что-то села.
–И на что же? – осведомляется папуля.
–А я что, знаю?
Я наклоняюсь, шарю рукой по дивану и… (в голову тут же всплыл роман Донцовой «Дантисты тоже плачут») натыкаюсь на что-то круглое и иголкой.
–О, значок! А я думал, что потерял, – обрадовался папа и попытался выхватить значок из моей руки. Руку я отдёрнула.
–Ну уж нет, папуля. Не умеешь следить за своими вещами, не получишь. Дочку тут свою едва не угробил!
Папуля насупился:
–Да ладно, села на значок. Ты же не умерла! А вот значок погнуться может!
–Да ты… ты сам погнулся! – взорвалась я. Это надо же! Значок дороже дочери!!
Затрезвонил телефон, и я от неожиданности крепко сжала значок.
–А-а-а!! – огласил мой новый вопль, наверно, весь дом.
–Доченька, дай маме значок, – с этими словами мамуля ловко выдернула из моей руки значок. – И подойди к телефону! А ты! – она повернулась к сконфуженному папе. – Мила права! Не получишь значка!
Я, тихо поскуливая (больно всё-таки!), подошла к телефону.
–Ну?
–Мила?
Тьфу ты, Господи! Андрей! Я что-то с утра совсем забыла о плане своей мести. Конечно, ещё день надо выждать, обычно парни не любят, когда всё так резко обламывается (конечно, привыкли бросать сами). Но сейчас все мои мысли были заняты моим… в общем, моей рукой и ягодицей. И та, и та болели. Заранее ругаясь за такой провал – а провал сногсшибательный! – я сказала:
–Если ты звонишь насчёт капусты, говорю сразу: она тут не причём. Кочаны тоже.
–Да нет, я звоню спросить, что я сделал не то.
–Ага, ты только предположил, что у меня рак и ВИЧ. Кстати, забыла добавить, у меня ещё гепатит Цэ и чума медленного разложения. Плюс за ночь у меня вырастает борода!
И я кинула трубку. Вернувшись в гостиную, я замерла, глядя на такую дивную картину (во всяком случае, для меня): папа с самым расстроенным видом выключал «консервную банку», как выражается моя мамуля. Мама стояла рядом, просто Горгона, разве что волосы были нормальные. Увидев меня, папа кинул на меня жалостливый взгляд, но я принципиально вмешиваться не стала, посчитав, что такое наказание папуля вполне заслужил, развернулась и ушла. Правда, по пути подумала: «А, может, стоит потрясти родителей насчёт отдельной квартиры?».

Прошло почти три дня, которые я провела в полном безделье и в ужасе от наступающего нового учебного года. Близился конец августа – ненавижу конец августа – и скоро я с «милой улыбочкой войду в своды» универа, давно потрескавшиеся и вообще, на мой взгляд, ненадёжные. Когда-нибудь эти своды рухнут на головы несчастных и без того измученных студентов. Но, думаю, даже с рухнувшим сводом универ не закроют. Вспомнить хотя бы школу: на третьем этаже протекала крыша, прямо в кабинет химии. И что? В дождь мы преспокойно сидели за партами, а вдоль парт стояли вёдра. На нескольких партах – мне тоже «повезло» – вёдра тоже стояли.
Несколько дней яростных скупок и отчаянных попыток прорваться на распродажи прибавили мне оптимизма. Но, когда всё самое необходимое было куплено, а на вполне обходимое папуля, припомнив историю с мышкой и значком, категорически отказался давать денег – мотивировал он это тем, что когда «вполне обходимое станет очень необходимым», он «может быть, подумает» – остатки оптимизма рухнули, и были поглощены пессимизмом и депрессией. Пока…
Как хорошо, что на свете существуют не только институтские подруги, но а также подруги школьные. Одна из таких, моя тёзка Люда, решила отметить своё день рождения по полной программе и пригласила меня. Отказываться я не стала.
В нужный день, вспомнив, что вечеринка будет в ночном клубе, следовательно, всю ночь, я нацепила обтягивающие бриджики из тонкой ткани, простую кофту с открытыми плечами. Минимум косметики, только подкрасила слегка губы, да решила попробовать тени с ночным эффектом (светятся в темноте). Вроде получилось ничего.
На ноги, довольно долго колебавшись, надела туфли на умопомрачающей платформе. Внешний вид меня порадовал, что не скажешь о родителях. Мама, оглядев меня с ног до головы, только вздохнула, но, к счастью, ничего не сказала. Папа, проделав ту же процедуру, решил внести пару советов:
–Значит так, внешний твой вид мне не нравится, но ты по-другому всё равно не оденешься. Значит, слушай меня внимательно: на улицах будь осторожна, это во-первых. Во-вторых, не ходи по тёмным закоулкам одна, в-третьих…
–Не разговаривай с человеком, даже если он предложит мороженое, а если кто-то предложит прокатиться на его машине за куклу Barbie, надо убежать, оглашая окрестности визгом, желательно поросячьим, чтобы люди среагировали побыстрее, – нетерпеливо продолжила я. – Я это всё знаю. Всё, папочка, не волнуйся, я не утону, не сломаю ногу и вообще со мной не случиться ничего такого, о чём ты сейчас подумал!
–Даже замуж не выйдешь? – огорчённо спросил папуля.
–А причём тут замуж? – слегка растерялась я.
–Ну, я как раз об этом подумал…
Вот те на! Не ожидала, если честно, что папуля так отчаянно хочет спихнуть меня другому мужику в руки. Ну нет, уважаемый и дорогой Александр Вячеславович, не дождётесь! Уж по крайней мере пять лет я на вашей шее посижу!
Махнув рукой, я выскочила из квартиры и понеслась во всю к остановке.

Вечеринка была странной. Несмотря на хорошую музыку и толпу народа, в ней чего-то не доставало. В конце концов, мне это наскучило даже слишком быстро. Поначалу правда, я обалдела, когда Людка стала «знакомить» меня и бывших моих одноклассников. Сначала она подвела меня к высокой брюнетке с голубыми глазами.
–Знакомься, это Ирка Белогородцева. Помнишь?
Я кивнула, а потом спросила:
–Ир, ты ж вроде блондинкой была.
Ира усмехнулась:
–Когда? В классе шестом?
Дальше всё проходило по одной схеме:
–Димка Меньшов.
–Привет, я Людмила.
–Милка, здорово, долго не видались, как делишки?
–Спасибо, нормально, а…
–Милка, это Зинка Светикова.
–А, я Людмила.
–Здорово! Где пропадала? Как дела-то?
–Да хорошо всё. А ты…
–Люд, а это Костик Веснин. Помнишь Костика?
–Ага, помню. Я Люда.
–Здоров, Люд. Как дела?
–Пока отлично. А у те…
–А это Мишка Васильков. Привет!
–Э, привет Миша (вспоминаю свой сон).
–Привет. Как жизнь?
–Всё путём. Ты…
–А это Ленка Перепудова!..
И так далее. Я старалась особо не удивляться, а просто запоминать новую внешность бывших однокашников. Даже Миша Васильков и тот изменился!
Но потом все как-то увлеклись друг другом, про меня забыли все, кроме Риты и Костика. Рита минут пятнадцать допытывалась, где и за сколько я взяла «эти обалденные тени». Костик полчаса таскался за мной, припоминая, что это он был моим первым парнем в школе. В конце концов, меня это разозлило, особенно после его трёхсотого напоминания об этом, а ещё о том, как я неуклюже целовалась. В ответ я только брякнула:
–Кость, а ты забыл что ли, что в школе я была для тебя первой девчонкой? А о том, как ты целовался, я вообще промолчу.
–Так захватывает?
–Нет, смешит просто. Боюсь, упаду, да буду по полу от смеха кататься!
Естественно, Костик обиделся и ушёл. Я, безумно собой довольная, уселась за столик, заказала себе коктельчик и стала потягивать его в гордом одиночестве. Вообще-то я предполагала, что ко мне кто-то подсядет или пригласит танцевать, но на меня ровным счётом никто не обращал внимания. Потом я уже стала жалеть, что обидела Костю, потом подумала, что он и так идиот, потом вообще махнула рукой и отправилась разыскивать свою тёзку.
Моя тёзка находилась где-то на отшибе задранного ночного клуба, занятая высоким искусством поцелуя вместе с Мишкой Васильковым. Абсолютно не смутившись, я заявила, что устала и пойду домой. Люда для приличия засопротивлялась, потом махнула рукой.
Я вышла на улицу, вдохнула чистый воздух и отправилась к остановке. Надеюсь, предки спят. Хотя это вряд ли.
Но дома меня поджидала неожиданная удача: мамуля с папулей смотрели телик, абсолютно не слыша, как я открыла дверь и тихо прокралась в свою комнату. Ощутив себя в безопасности, а значит, завтра можно будет сказать родителям, что вечеринка была просто супер, я завалилась спать.
Наутро, когда я вышла на кухню и выпила кружку виноградного сока (похоже, слегка подпортившегося), стоявшего на столе, папа осведомился:
–Плохая была вечеринка?
–С чего ты взял? – делано возмутилась я, одновременно думая, какие просчёты могла совершить. Папуля у меня такой, что за подобное легко может заявить что-то вроде «я всегда говорил, что вечеринки – это глупо» и просто запрещать мне! Несмотря на то, что я вполне совершеннолетняя, папуля так не считает. Увы, под его взглядом и словами (когда он чего-то хочет, ничто не помогает), я почему-то тоже забываю об этом.
Папа усмехнулся.
–Когда приходишь с вечеринки и пытаешься скрыть от родителей сей факт, думай о двух вещах: не бросай туфли по привычке в коридоре так, чтобы твой родитель два раза спотыкался и не кидай на тумбу ключи. Ясно?
Я тупо взглянула на него.
–Э… а почему ты два раза спотыкался?
–Сначала об левую туфлю, потом об правую, – охотно пояснил родитель и уткнулся в газету.
В моей душе заклокотало раздражение, но потом я просто махнула рукой. Вышла в комнату, плюхнулась на кровать и долго размышляла. До первого коронного сентября осталась ровно неделя, а планов на неё по-прежнему не было. Появилась мысль, что можно поиздеваться над Андреем, но я махнула на них рукой. Нет, он мне конкретно надоел. Так, что даже насмехаться над ним опротивело. Хуже всего, если опротивело насмехаться вообще. Для меня это дело принципа, нечто вроде мести. Или может это такой тонкий намёк на то, что с местью пора завязывать? И вправду, сколько мне лет? Уже давно пора искать настоящую любовь, а не выбирать очередную жертву, чтобы через неделю-другую бросить её и насмехаться.
Мне редко попадалась парни, готовые бегать за мной и вымолять прощение за несуществующие проколы (нет, конечно, проколы существовали, но за такие проколы девушки не бросают парней, поэтому я старалась намекать на что-то больше), что с одной стороны было хорошо, а с другой, естественно, плохо. Хорошо было тем, что я полностью могла насладиться этой местью, плохо было тем, что они нигде, буквально нигде не могли оставить меня в покое. С сдержанными парнями, которых бросишь, а с них как с гуся вода, было немного легче, пусть некоторые следы, оставляемые мной, были незаметны. Но я знала, что они есть. Тем более, на планете просто не существуют парни (кроме, наверно, Терминатора), которые, если их бросить, просто этого не заметят. Нет, просто такие парни хорошо умеют скрывать свои чувства. У них тоже есть (для меня) хорошие и плохие стороны.
Обычно я выбирала любого. Мне достаточно было одного намёка на то, что я им понравилась и всё. Как говорится, подорвались на собственных петардах. Это я и любила.
Мне вдруг стало грустно. А может пора дать знать, что намёк понят?
Я вздохнула. И тут живот свело. Я подскочила на одном месте. «Господи, за что мне это» – пронеслась в голове мысль и я улетела. Естественно, в туалет.
Как я выяснила чуть позже, сок и вправду был немного забродивший (из маминых консервов). Не знаю, зачем мама перелила его в стакан, зачем вообще перелила – с другой стороны, родители у меня странные – зачем оставила на кухне без таблички «Выпей меня – посиди в туалете два часа». Я вообще не знаю, почему я сидела в туалете, словно выпила слабительное! По-моему, из-за забродившего сока такого быть не должно. Или у меня организм шиворот-навыворот?

Я сначала думала ей лет пятнадцать.. Впрочем всё равно классно... Ждём проду...

Ай-яй-яй, Эра, болеешь, а пишешь! Сорри за не в тему!

Мы встретились ровно первого сентября в кафе. Я обедала, так как жутко проголодалась, а он подсел ко мне. В общем-то он не мужчина моей мечты, а Миша Васильков. Зачем, спрашивается, подсел?
Мило болтали с ним о пустяках, похихикали над школьными годами. Потом он предложил сходить в кино.
–Это свидание? – спросила я.
Миша посмотрел на меня таким взглядом, словно я идиотка законченная. Но кивнул.
Я задумалась. Стоило ли? Он же мне совсем не нравится. Тем более, он, кажется, встречается с Любкой. Я уже хотела отказаться, но в мозгу щёлкнуло что-то. Встречается с Любкой! Вот и повод…
–Ладно, – я делано-равнодушно пожала плечами.
То ли он обрадовался, то ли огорчился, я так и не поняла. Вообще-то он всю жизнь был загадочным. Он был одним из тех парней, что ловко умеют прятать свои истинные чувства.
Мы договорились на воскресенье, дневной сеанс. Когда он поспешно ушёл (ему позвонили на мобильник, вызвав куда-то), я, отпив холодный чай, решительно подумала:
«Последний. Это последний».
Вообще-то сразу хочу прояснить. То, что он встречается с Любкой было поводом к тому, чтобы избрать его своей новой жертвой. Но повод был не к тому, чтобы подразнить Любку. Я мстила за себя и дразнила его. Вряд ли он расскажет это своей Любе, она тоже не узнает. А Любке никогда не придёт в голову следить за партнёром. Да и столкнёмся мы вряд ли. В общем-то, я полностью полагалась на случай. Всего неделю проведём вместе, дело, думаю, не дойдёт до поцелуя. Впрочем, может, и дойдёт, но уж никак не дальше. Я такая.
И так, решение было принято. Отлагательству и обсуждению не подлежит. Последний, а потом я махну рукой и терпеливо, сложив ручки на коленях, буду ждать свою истинную любовь. Или просто любовь. Хоть до старости.
Я задумчиво сделала ещё глоток. Да, иногда я упряма. Вопрос только: сейчас это хорошо или плохо? И кто бы дал ответ.
Я встала, отодвинула от себя кружку и вышла из кафе. «Он последний» – вновь решительно произнесла я. Большего мне и не надо было слышать от себя. Тем более, мне стоит задуматься над тем, что сейчас начало учебного года. Акула (это одна из наших преподов; кличку ей дали ещё Бог знает когда, но, кто бы не окрестил её так, этот студент (-ка) был прав: акула она и есть) наверняка будет бушевать, обвинять ни в чём не повинных третьекурсников, что они виноваты в том, что летом её муж ей изменил, дочь поступила против её воли, что огурцы зачахли, а на даче осыпалась штукатурка. А пока до неё дойдёт, что это не мы, пройдёт как раз полтора семестра.

Глава 3
Первое и второе свидание

Я вздыхала перед зеркалом и думала, правильно ли я поступаю. «Эх, а может, не стоит? А то ещё нарвусь на неприятности» – подумала я и тут же разозлилась. Ну надо же, раньше не думала, а сейчас – во те на! – подумала! Но может всё равно не стоит?
Повздыхав, я подумала, сняла показавшуюся мне слишком нарядной кофточку и одела другую, попроще. Это мне показалось лучшим вариантом. Я решительно кивнула своему отражению и отправилась в прихожую, выбирать простенькие туфли.
Папа, возившийся перед зеркалом – как он сказал, у него было экстренное собрание на работе, но я-то знаю, что это за собрания с тех пор, как он меня в десять лет забрал из школы и сказал, что я должна часик погулять, у него экстренное собрание, а потом вышел пьяный в стельку – глянул на меня странно.
–И куда ты? – поинтересовался он.
–В кино, – вздохнула я.
–Точно? – подозрительно скосился он. – А уверена, что не в колхоз по картошку?
–Папа! Ну какой колхоз! – сердито рявкнула я, разбирая свою обувь. Эта слишком кокетливая, эта тоже нет, обойдётся Мишка и без этих, моих любимых. Простовато выглядели только сапоги на меху. Если спрятать их под джинсами, то Мишка легко решит, что это туфли. Но, попробовав их на ощупь, я вздохнула: пожалуй, не стоит так сходить с ума.
–Обычный, – растеряно ответил папа, рассматривая галстук – спрашивается, зачем он так тщательно одевается, если всё равно придёт никакой? Галстук, видимо, ему не шибко нравился. – Нас туда всем курсом послали. Правда не на картошку, а…
–Па-ап, – сурово протянула я. – Мне абсолютно не интересно слушать про твоё студенческое прошлое! Ты мне рассказал его от поступления до получения диплома за неделю перед первым моим занятием в универе!
–Где?
–В универе! Ну, в университете!
–Во, – кивнул папулька. – Так и говорила б: в университете. А то, универ!
–А так проще, – парировала я, агрессивно напяливая туфли на каблуке в пять сантиметров и достаточно закрытые и простые.
–Да? – удивился папуля. Удивительный он человек, это надо же, проучиться четыре года в университете и даже не знать, что его можно называть просто «универ».
Я ещё раз вздохнула, потеснила папу у зеркала и критично себя осмотрела. Кажется, не перестаралась. Ну, и постаралась, конечно. Выгляжу вполне привлекательно, но скромно. Внезапно я с тоской подумала о том, что дурить Михаила мне совсем не хочется. Но не именно его, а вообще дурить. Эх…
–Мил, а ты точно в кино? – вновь спросил папа.
–Угу, не сомневайся, – кивнула я, схватила сумку и выскочила в подъезд.
Во дворе я немножко постояла, глядя на высокую берёзу. Ладно, это всё равно в последний раз. Почему-то повеселев, я направилась к маршрутной остановке.

Кино мне почему-то не понравилось. Впрочем, слезливые мелодрамы мне никогда не нравились. Михаил тоже засыпал под этот фильм. И вообще, зачем мы купили попкорн?
В какой-то момент героиня фильма слезливо воскликнула:
–Не уходи! Я… всё сделаю, – переходя на трагический шёпот.
Я поморщилась, хотя, должна признаться, играли актёры вполне убедительно. Да и сюжет выбрали неплохой, но не могу смотреть на мелодрамы, в сон клонит. Наверно, это из-за мамы, упивавшийся по подобным телесериалам, тянувшимся и заканчивающихся только года через три. Интересно, а актёрам не надоедает сниматься. Лично мне бы надоело. Я вообще личность противоречащая. Когда что-то идёт слишком долго, смотреть мне надоедает и я не смотрю (исключения: несколько последний серий, интересно же, чем закончится, хотя предугадать очень легко). Но зато когда что-то идёт не слишком долго (скажем, сериал показывают по будням и так в течении трёх недель, ну, или месяца), смотря последнюю серию, я думаю, что сняли слишком мало. Возможно, конечно, меня бы вполне удовлетворил сериал протяжённостью до трёх месяцев, но таких пока нет.
После окончания фильма мы вышли на улицу. Там я задумалась над тем, сразу попрощаться или ещё погулять. Не успела я взвесить все «за» и «против», как Миша спросил:
–Тебе фильм понравился?
Причём спросил это таким тоном, словно ожидает, что я сейчас брошусь ему на шею и закричу: «Обожаю такие фильмы, Миша, ты лапочка, ты единственный, кто догадался меня сводить на такой фильм!!!!». Хотя, насчёт того, что он единственный – правда. Остальные водили на более нейтральные комедии или пугливо интересовались: «Ты приключениями увлекаешься?». Я, естественно, увлекаюсь. Нет, на самом деле такие фильмы мне вполне нравятся.
Я посмотрела на него с секунды три, раздумывая, говорить правду или ложь.
–Нет, – в конце концов призналась я.
–Почему? Мелодрама всё же, – несколько растеряно произнёс он.
Я улыбнулась.
–Миша, нельзя судить по всем женщинам исключительно по своей маме. Если она увлекается мелодрамами, это не значит, что и я тоже. Знаешь, грубо говоря, я бы промолчала, если бы ты сводил меня на боевик, но мелодрамы… это, знаешь ли, слишком.
Миша промолчал, рассматривая мою сумочку. Потом вдруг весело поинтересовался:
–Значит, нравятся боевики?
–Нет, – быстро сказала я. – Я имела ввиду, что мелодрамы стоят на последнем месте, а на предпоследнем боевики.
–А на предпредпоследнем? – поинтересовался он.
–На предпредпоследним? – я подумала немного. – Хм. Думаю, на этом месте великолепно встанут ужастики старого производство. Кстати, «Зубастиков» смотрел?
Михаил кивнул, усмехнувшись.
–Страшный фильм? – поинтересовался он басовитым голосом.
Я помотала головой.
–Я его в первый раз посмотрела пять лет назад, подруга уговорила. Вообще-то он не страшный. А где-то даже смешной.
–Ну и где? – спросил Миша тоном, будто я заявила, что только что увидела гнома в красном колпачке.
–В первой части был момент, когда зубастики погрызли отца, а семейство в дом запряталось, – принялась я рассказывать. – Так вот, они уже в дом залезли, не зубастики, а семья, потом дверь входная слегка приоткрывается и туда высовывается дуло ружья. И один зубастик говорит: «У них есть оружие?». А второй: «Ну и что?». Тут раздаётся выстрел и второго зубастика разносит на части, а первый восклицает: «Твою мать!». Хотя в субтитрах значилось более грубо: «Fuck it!». Или что-то в этом роде, уже не помню.
Михаил усмехнулся. Я фыркнула, стараясь не рассмеяться. Смеяться в его присутствии мне почему-то очень хотелось, но я себя сдерживала.
–Прогуляемся?
Я пожала плечами:
–А почему бы и нет?
И мы медленно пошли вдоль стены заботливо высаженных лет тридцать назад деревьев. Молчали. Почему молчал Михаил, не скажу. Я молчала, потому что особого желания говорить как-то не было.
–Эм, – вдруг сказал Миша. – Ты где учишься?
–А зачем тебе?
–Как зачем? Просто так.
Я задумалась. Потом достаточно неохотно ответила:
–Ну, в Метео. Ты знаешь.
–Гм… А…
Я оборвала его. Возможно, слишком нагло, но мне не хотелось, чтобы он начинал расспрашивать меня. Почему-то не хотелось. Эх, как-то много у меня с ним этих «почему-то».
–А ты где учишься?
Миша задумался, потом тоже весьма неохотно ответил:
–В юридическом. Ты тоже знаешь.
Я кивнула.
–А курс какой?
–Курс? А! Э… второй.
–А учиться интересно?
–Очень.
Ясно, когда человек буркает «очень», словно хочет сказать: «Да пошли бы вы куда-нибудь со своими вопросами», лучше выполнить его просьбу, но в несколько переносном смысле.
–Понятно. А мне уже надоело учиться, – заявила я.
–А ты на кого? – заинтересовалась он.
Гм. Дёрнул же меня чёрт за язык. Поэтому наверно никто не подумает, что я сумасшедшая, прочитав, что вместо того чтобы ответить я потянула его за руку к ближайшей мороженщице?
–Обожаю «Ля-Фам», – сказала я, выуживая кошелёк с деньгами.
–«Ля-Фам»? Не надо, – он оттолкнул мою руку в сторону, что я едва не выронила кошелёк на землю, – я сам.
Джентльмен, однако! Я усмехнулась, но позволила ему купить мне мороженое. Себе он приобрёл нечто в пластиковом стаканчике и принялся ковырять его пластмассовой ложечкой.
–Что, невкусно? – поинтересовалась я, съев примерно половину своего смородинового мороженого.
Миша, съевший, наверно, немногим больше двух ложечек, покачал головой.
–А что не ешь? – продолжала я его допытываться.
–Аппетита нет. – И с этими словами он кидает всё мороженое прямо в мусорку.
Я обалдело похлопала ресницами. Если честно, никогда не видела, чтобы так обращались с едой. Ну, однажды я подобный образом тоже швырнула в мусорку мороженое, но у меня было оправдание – по вкусу это подобие холодного лакомства напоминало присыпленный сахаром ластик. Но с нормальным мороженым? Ладно, у каждого свои закидоны.
–Гм. Мороженого не жаль? – поинтересовалась я, смотря на своё мороженое. Нет, сомневаюсь, что он и моё отправит в последний путь в мусорку, во всяком случае, я не дам.
–Нет.
Мы ещё помолчали. Это, с позволения сказать, свидание уже не нравилось мне. Я уже начала подумывать о каком-нибудь хорошем предлоге уйти домой. Но в голову ничего нормального не лезло. Впрочем, со мной так всегда бывает, если заранее не подготовлюсь, то обязательно умного ничего не придумаю.
–Хм, Мила, – начал Миша (я подозрительно скосилась на него: слишком странный тон был у него). – Да не косись ты. В общем…
Я подождала немного для приличия, потом, не удержавшись, ляпнула:
–Ну? Что там, после «в общем»?
–Что? Ах, да. Милка, короче, будешь со мной встречаться.
Я картинно встала в задумчивую позу, потом, быстро съев остатки мороженого, с самым решительным видом кивнула. Самое подходящее время убегать:
–Ладно, я пошла. Мой автобус!
Автобус был не мой. Но ждать свой мне не хотелось, ведь рядом будет стоять Миша. По счастью, он либо сделал вид, что поверил, либо на самом деле поверил. Я проехала пару остановок и вылезла. Садиться в маршрутное такси или просто такси смысла не имело, отсюда я окольными путями за двадцать минут до дому доберусь.